Заключение
Проведенная нами попытка анализа четырех классических систем философской диалектики имела своей целью установить некоторые отправные пункты для дальнейшего движения – для разработки большой Логики материализма, для реконструкции Логики «Капитала», как до сих пор не превзойденного образца применения этой Логики к развитию одной науки.
По ходу рассмотрения мы стремились выполнить ленинский совет – читать Гегеля (и не только Гегеля) материалистически, понимая этот совет в том смысле, что критика, если она научна, обязана видеть в своем объекте – в данном случае в теоретических текстах – прежде всего не субъективные заблуждения, не передержки и архаические курьезы, а абстрактно-одностороннее (и в этом смысле – ложное) описание действительного процесса. Известно, что заблуждение – это верная мысль, но продолженная чуть дальше, чем следует; это – неосторожно «выпрямленная» кривая, уходящая от истины по касательной, и потому чем дальше тем больше превращающаяся в абсолют, «абсолютную истину», которая есть не что иное, как абсолютное заблуждение...
Движение мысли в немецкой классической философии мы старались рассматривать именно так, отмечая те роковые точки, в которых верно найденное направление анализа начинает расходиться с направлением развития Действительности, – те коварные повороты (и, наоборот, упрямо-прямолинейные эскапады) мысли, которые уводили – и сейчас уводят – ее с пути научного отражения действительного развития, на путь апологетики наличного, сложившегося и потому преходящего, положения вещей вне головы.
Диалектика, пока она остается диалектикой, отражает всеобщие формы и законы развития Действительности, отражает имманентные противоречия, движущие эту Действительность вперед. Как только диалектика вместо этого начинает просто описывать общие формы наличного Существования, каталогизировать и систематизировать их, она сразу же – сначала незаметно, а потом все более и более явно, – расходится с развитием Действительности. Сохраняя все формальные признаки «диалектичности», мышление начинает играть недостойную роль орудия апологетики существующего. Тогда оно начинает тщательно описывать на своем языке одни лишь «успехи» и «победы» человеческой мысли, отворачиваясь от ее неудач, просчетов, ошибок, односторонних увлечений и, как следствие, от реальных противоречий. В наказание оно получает против себя свое собственное зеркальное изображение с обратным знаком – столь же недиалектичное мышление, которое красочно описывает одни лишь минусы, неудачи, промахи и ошибки действительного мышления, реализующегося в развитии реальной материальной и духовной культуры. Так возникает ситуация, теоретическое изображение которой мы и находим в «отрицательной диалектике» Канта.
Дальнейшее продвижение мысли, через Фихте и Шеллинга к Гегелю, мы старались рассмотреть как историю попыток найти разумное решение основных антиномий этой ситуации.
Прежде всего это антиномии (не разрешенные мыслью противоречия) между мышлением и действительностью, «бытием»; между диалектическим мышлением, отражающим действительность в ее развитии, и некритическим описанием существующего положения вещей; между понятием и представлением, которое часто принимает и выдает себя за понятие, тем самым увековечивая себя (разумеется, только в своем собственном воображении).
Если Логика обязана дать людям четкие ориентиры и критерии, позволяющие ясно различать одно от другого – научное мышление от замаскированного под него обывательского мышления, понятия от представления, – то, естественно, Логика должна прежде всего развить понятие мышления и понятие понятия. Опыт, который в этом отношении человечество накопило в лице немецкой классической диалектики, нам и кажется наиболее важным и ценным. Критический анализ этого опыта позволил созреть Логике автора «Капитала» и Логике теоретического и политического руководителя Великой Октябрьской социалистической революции.
Материалистически переработанная классическая диалектика должна обрисовать те внутренние интимные отношения, в которых находится Мышление с Действительностью, и потому также с Существующим, как с преходящим моментом этой Действительности.
Марксистско-ленинская традиция в Логике в наши дни является единственной традицией, которая вообще ставит перед Логикой такую задачу – задачу вооружить реальное научное мышление умением критически анализировать Существующее с позиций Действительного, с позиций развития окружающего нас мира, мира культуры и природы.
Буржуазная цивилизация такой задачи перед Логикой давно уже не ставит, ориентируя эту науку на описание чисто технической стороны дела, на разработку формальной операторики действий со «знаками», «символами», «числами» и тому подобными «отчужденными» формами развивающегося понятия. Поэтому наиболее широко распространенной версией «логики» и стала на Западе неопозитивистская «логика современной науки», «логика языка».
Гегель, рассмотрением системы которого мы и окончили свой анализ, не нашел, как показала история, подлинно научного разрешения проблемы Логики. Однако ему удалось поставить во весь рост действительные фундаментальные вопросы, связанные с природой мышления и с природой Логики, как науки об этом мышлении. Поэтому мы и считаем, что именно фигура Гегеля должна служить той основной вехой, по которой обязана мерить свои успехи продвижения вперед работа в области Логики.
Идя вперед от Гегеля, мы идем к Логике Маркса и Ленина. Пытаясь идти вперед, считая точкой отталкивания и масштабом своих успехов «логические» системы Рассела и Карнапа, Рейхенбаха и Айера, мы рискуем остаться далеко позади не только Ленина и Маркса, но и Гегеля с Кантом. Весьма показательно то отмеченное в нашей литературе обстоятельство, что неопозитивистская Логика пришла, в результате десятилетий поисков, к выводу, что основными проблемами Логики опять и опять оказываются кантовские проблемы. Таким образом, развитие самой неопозитивистской «логики» показало, что эта «логика», несмотря на всю современность ее языка, по существу дела оставалась на докантовской стадии развития Логики.
Разумеется, нелепо было бы отрицать определенные достижения этой «логики» в плане анализа чисто-формальных (технических) средств развития мышления, «языковой формы» выражения (и «отчуждения») этого мышления. Но решить вопрос, где именно – даже в плане чисто формального анализа – эта «логика» выявила что-то действительное, а где она нагромоздила друг на друга лингвистические излишества, можно только при одном условии. При условии, если ее «достижения» критически рассмотреть с высоты подлинно научных понятий мышления и языка.
В этом плане единственно плодоносным является, на наш взгляд (который мы и попытались обосновать выше), критически-материалистическое преобразование достижений немецкой классической философии. Другой путь, как показывает опыт, не выводит к пониманию диалектики = логики = теории познания современного научно-материалистического миропонимания.
Мы обрываем свое изложение на системе Гегеля. Следующий шаг науки в уразумении природы мышления уже был бы шагом на пути систематического изложения марксистско-ленинской Логики. Его мы сознательно решили пока не делать, понимая, что эта задача не по плечу одному человеку и вряд ли осуществима в рамках одной диссертации. Мы старались лишь осветить ряд условий и предпосылок для дальнейшей работы в этом направлении, считая, что такая работа может быть только коллективной.
Насколько успешно удалось нам выполнить эту ограниченную, но очень важную, на наш взгляд, задачу, судить не нам. Однако мы думаем, что только при полном учете сформулированных выше условий, коллективная работа в данном направлении может быть успешной, то есть приведет к созданию капитального труда, который с полным правом будет носить одно из трех названий: «Логика», «Диалектика», «Теория познания» (современного, то есть материалистического, мировоззрения), а своим эпиграфом иметь ленинскую формулу: «не надо трех слов это – одно и то же».
Если «Капитал» имел своим подзаголовком (вторым названием) «Критика политической экономии», то и «Диалектика» должна иметь в виду, что по форме она должна быть «критикой философской диалектики» и одновременно – критикой «современного научного мышления» с точки зрения Действительности в ее развитии, то есть в ее имманентных противоречиях, задающих развитию направление. По составу своему Логика не может представлять собой ничего другого, как изложения системы теоретически продуманных категорий, всеобщих форм развития мышления «вообще», которые сами по себе, в свою очередь, представляют собою исторически откристаллизовавшиеся понятия, отражающие соответственно всеобщие формы Действительности в ее диалектическом развитии. И ни в коем случае не «общие формы» Существующего, не «наиболее общие признаки» (определения) чувственно-воспринимаемого многообразия. Это различие принципиально важно, а оно, по нашим наблюдениям, далеко не всегда принимается в расчет.
Разумеется, и создание «Науки Логики», понимаемой как система категорий, составит только этап. Следующим этапом должна быть реализация этой логической системы в конкретном научном исследовании. При этом реализация столь же сознательная, опирающаяся на четко определенные философские понятия (категории Логики), как и в ходе создания Марксом «Капитала». Когда какой-нибудь исследователь – будь то экономист, химик или математик – продемонстрирует воочию ученому миру, что с помощью диалектики становится рационально разрешимой его конкретная проблема, до сих пор не находившая ответа, сколько над ней ни бились с помощью старого логического инструментария, – только тогда и можно будет сказать, что диалектика как логика и теория познания еще раз продемонстрировала свою «эвристическую силу». Ибо окончательный продукт всей работы в области философской диалектики – это решение конкретных проблем конкретных наук.
Достигнуть этого «окончательного продукта» философия одна не может. Тут требуется союз диалектики и конкретно-научных исследований, понимаемый и реализуемый как деловое сотрудничество диалектики и естествознания, диалектики и социально-исторических областей знания – разумеется, в лице представителей этих наук, живых индивидов. Но, чтобы быть полноправной сотрудницей конкретно-научного знания, диалектика обязана предварительно развернуть систему своих, специфически философских понятий, с точки зрения которых она могла бы проявлять силу критического различения по отношению к фактически данному мышлению и сознательно-практикуемым его методам. А развернуть такую систему она не сможет, если будет ограничиваться некритическим «обобщением» тех самых методов, которые применяются в современном естествознании и без ее помощи и участия.
Нам кажется, что такой вывод прямо вытекает из проведенного нами критически-исторического анализа. Нам кажется, что только такое понимание и соответствует ленинским идеям как в области философской диалектики, так и в плане взаимоотношений между философской диалектикой и остальными отраслями научного знания. Нам кажется, что только при изложенном выше понимании Логика становится полноправной сотрудницей других наук, наукой в ряду всех других наук, делающих одно общее дело, а не служанкой их и не верховной надсмотрщицей, не «наукой наук», венчающей их систему, как колпак, как очередная разновидность «абсолютной истины». Понимаемая как Логика в ленинском смысле, философская диалектика становится необходимейшей «составной частью» научно-материалистического мировоззрения, и уже не претендует на монопольную реализацию «мировоззрения», на монополию в отношении «мира в целом».
Научное мировоззрение может нарисовать только вся система современных наук. Эта система включает в себя философскую диалектику и без ее участия не может претендовать ни на полноту, ни на научность.
Научное мировоззрение, в составе которого нет философии, нет логики и теории познания, это такой же нонсенс, как и философия, которая мнит, что она-то и есть «мировоззрение», взваливая на свои плечи задачу, решение которой под силу только всему комплексу современных наук. Философия не есть «мировоззрение». Она есть Логика развития мировоззрения, его«живая душа», по выражению В.И. Ленина.
В диссертации мы и старались по мере своих сил и знаний обосновать и реализовать этот ленинский взгляд.