Индекс ~ Биография ~ Тексты ~ Фотогалерея ~ Библиография ~ Ссылки ~ Проект





Э.В. Ильенков,
Т. Даутов,
А. Искаков

Исследование диалектики и логики познания

Ж. Абдильдин, А. Касымжанов, Л. Науменко, М. Баканидзе
Проблемы логики и диалектики познания.
АН Казахской ССР, Алма-Ата, 1963, 385 стр.

«Вопросы философии», 2 (1965), с. 153-155


Рецензируемая монография посвящена актуальным проблемам Логики – логики с большой буквы, диалектической логики, диалектики, как подлинной логики современного научного мышления. Несмотря на то что ее писали четыре автора и каждый раздел отличается и оригинальностью замысла и четко выраженной индивидуальностью стиля, книга производит впечатление хорошо и добротно слаженного целого. Причина успеха прежде всего в том, что четыре автора книги развивают одни и те же, четко продуманные и ясно сформулированные принципы подхода к проблеме логики.

Ленинский тезис о совпадении логики с диалектикой и теорией познания, о том, что диалектика и есть логика, единственно соответствующая современному уровню научно-теоретической культуры, в книге не лозунг, не фраза, а действительно конкретно применяемый принцип, общий фундамент работы.

Удачным, на наш взгляд, оказался вводный раздел книги, написанный Ж. Абдильдиным, «Становление учения о диалектике и логике познания». Это серьезный, весьма квалифицированный исторический очерк, показывающий, что марксистско-ленинское понимание самой проблемы логики как науки – ее предмета, круга ее проблем и путей их решения – вырастает на основе всей предшествующей истории философской мысли и продолжает ее лучшие, наиболее плодотворные традиции. Естественно, что пристальное внимание автора привлекает немецкая классическая философия Канта и Гегеля, их огромная роль в истории логики как науки. Автор справедливо усматривает главную заслугу Канта в том, что он подверг анализу – впервые в истории логики – специфически логическую роль категорий в процессе образования теоретических суждений, и в этом направлении мысли Канта видит наиболее плодотворную тенденцию его философии. Именно тут начинается та столбовая дорога развития логики, которая в конце концов – через Гегеля – вывела эту науку из тупика формализма и привела к пониманию логики как науки о всеобщих и необходимых определениях всякого объективно истинного мышления, к тому пониманию, что категории и законы диалектики, прорисовывающиеся в долгом и трудном развитии духовной культуры человечества, и есть подлинно логические определения.

Этот тезис доказывается и в разделе Ж. Абдильдина и в других разделах путем анализа не только основных тенденций историко-философского процесса, но и фактов современной психологии и лингвистики. Богато и всесторонне используются здесь работы А.Н. Леонтьева, Ж. Пиаже, Д. Узнадзе, А.Р. Лурия и многих других отечественных и зарубежных исследователей.

Авторы книги обнаруживают завидную эрудицию, хорошо дополняя в этом смысле друг друга. Если Л. Науменко, пишущий об активном характере рационального познания, широко использует материалы лингвистики и математических дисциплин, то А. Касымжанов оперирует данными психологии и антропологии. И это не кавалерийские наскоки, имеющие целью захватить побольше «примеров», подтверждающих выставленный тезис и опровергающих противный, а действительный анализ существа серьезных проблем, с пониманием всей их трудности.

С подобающей серьезностью и глубиной рассмотрена в книге проблема роли языковой формы выражения мышления. Самостоятельным и оригинальным представляется нам, в частности, исследование связи деятельности в плане языка с реальной, чувственно-предметной деятельностью человека, с действительным формированием предметного мира (разделы А. Касымжанова и Л. Науменко).

Критический аспект работы, направленный против неопозитивистских концепций языка и мышления, оказывается здесь тем сильнее, чем менее он является самоцелью, чем крепче вплетен в позитивное [153] рассмотрение и служит ему. Только такой способ критики и оказывается убедительным, ибо ясно показывает те реальные черты действительного познавательного процесса, на абстрактно-одностороннем описании коих специализируются теоретики нынешнего неопозитивизма.

Опираясь на данные психологии и антропологии, на эксперименты в этой области, авторы книги убедительно доказывают, что логическое мышление, в результативных своих формах осуществляющееся именно через язык, в языке и посредством языка, и по существу и генетически связано с реальной чувственно-предметной деятельностью в мире вещей, созданных трудом, то есть вещей, сама форма которых «логична», «разумна», то есть в мире «опредмеченной» логики. В этом свете авторы показывают ложность основных идеалистических построений, и именно тем, что демонстрируют ту реальность, которая выражена (и вместе с тем мистифицирована) в этих построениях.

Психика человека (и мышление, поскольку оно рассматривается как психический процесс) и ее развитие «сполна определяются природой жизнедеятельности ее субъекта» – такова исходная установка авторов книги. Поэтому формы и законы мышления (понимается ли последнее как предмет логики или как предмет психологии) ни в коем случае не «выводятся» ни из особенностей анатомо-физиологической природы человека, ни из «специфики языка», а только из природы социальной человеческой жизнедеятельности, рассматриваемой как реальный продуктивный процесс, вовлекающий в свое движение все новые и новые сферы природы и социальные явления и в них реализующийся. Именно поэтому категории и законы логики не есть «внешний» по отношению к предмету мышления «инструмент», а выражение тех универсальных схем, в русле коих протекает движение реальных вещей и процессов, изменяемых общественным человеком, обществом. Для индивида же, поскольку в своей непосредственной жизнедеятельности он реализует лишь частные задачи развития культуры, эти универсальные формы даны лишь идеально, лишь через приобщение к этой культуре в ее непосредственно всеобщей, общественно-человеческой форме выражения. В этом свете и проступает действительная роль языка. «Реально осуществлять универсальную деятельность общества в своей индивидуальной деятельности человек мог бы, только приводя в движение все тело человеческой цивилизации. Но такое положение немыслимо и практически невозможно. Но то, что отдельный индивид не может осуществить реально, он осуществляет идеально. Мышление и является той деятельностью, в которой разрешается это объективное противоречие», – пишет Л. Науменко. С этим и связано определение «логических форм», которого придерживаются, развивая его на многообразном материале, все четыре автора монографии, а именно: «формы мышления суть не что иное, как освоенные обществом в деятельности и выраженные в специфической материи языка всеобщие формы бытия» (стр. 229).

«Специфичность языковой материи», которую нередко сбрасывают со счета при рассмотрении логических форм одни и абсолютизируют, забывая за нею самые логические формы, другие, здесь, как нам кажется, поставлена на ее действительное место. Конкретный анализ логических форм (категорий), производимый на основе этого исходного принципа, как раз и составляет наиболее свежий и новый план рассмотрения проблем диалектики как логики, нащупанный авторами.

Здесь рассматривается именно логика, ее определения – категории, а не те «внешние» – языковые – формы, в которых она реализуется в голове индивида. Здесь исследуется именно проблема понятия, а не термина; проблема действительного умозаключения, а не проблема связи знака со знаком; проблема подлинного доказательства, а не подсунутая вместо нее проблема формального следования «выводов» из «посылок». Здесь формально-знаковая действительность мысли не загораживает ее подлинную действительность, а раскрывает ее в «специфической» форме.

Так исследует, например, проблему умозаключения М. Баканидзе, показывая, что действительно логическим аспектом этого рассмотрения оказываются категории общего, особенного и единичного как объективно универсальные категории и что действительно логический план рассмотрения проблемы того же «силлогизма» выводит в сферу диалектических соотношений между этими категориальными определениями знания (и действительности, в нем выраженной). С этой сильной позиции М. Баканидзе уверенно критикует архаические, чисто формальные представления об «умозаключении», о «доказательстве» и прочих «специфически логических» фигурах, наглядно демонстрируя силу диалектико-материалистических установок в логике и бесплодность чисто формальных установок в этой науке. Логические формы предстают в ходе этого анализа как объективно-всеобщие формы детерминации индивидуальной деятельности со стороны совокупного процесса развития культуры, как формы приобщения индивида к движению последней, и притом в качестве субъекта, а не пассивного объекта этого движения. [154]

Диалектическое рассмотрение проблемы всеобщего – особенного – единичного как специальной проблемы логики принадлежит к числу тех, которые рассматриваются в монографии особенно тщательно и всесторонне. Все четыре ее автора так или иначе, с разных и дополняющих друг друга сторон ее касаются, развивая понимание этой проблемы на материале и истории философии, и лингвистики, и антропологии, и математики, и политической экономии. Этот план работы можно смело расценить, не рискуя впасть в преувеличение, как серьезный вклад в разработку диалектической логики, мимо которого теперь не может пройти ни один автор, пишущий о логике. Здесь не упущена, пожалуй, ни крупица того, что до этого было достигнуто нашей литературой по данному вопросу, и сделан шаг вперед по сравнению со всем предыдущим. Во всех разделах книги подробно разработан вопрос и о соотношении абстрактно-общего с конкретно-всеобщим, и вопрос о соотношении теоретической всеобщности понятия с эмпирической стадией отражения общего в сфере словесно зафиксированного представления, и проблема теоретического синтеза общих определений в составе систематически развернутой теории. Интересными и отработанными представляются также и анализы связи этих категорий с проблемой «целого» и путей его исследования, с проблемой отражения «целого» в его собственных «частях», что, несомненно, представляет собой актуальнейшую логическую проблему, вырастающую перед современной наукой в связи с успехами и трудностями биологии, бионики, политэкономии и других дисциплин, имеющих дело с явно выраженным «органическим» единством строения, структуры.

Важным, хотя и не столь подробно разработанным, аспектом изучения логических проблем движения знания выступает в книге и проблема противоречия. Ее касается Ж. Абдильдин в связи с рассмотрением проблемы понятия и М. Баканидзе – в ходе рассмотрения вопроса об умозаключении и доказательстве. Оба автора затрагивают в этой связи и вопрос о различии гегелевского подхода к проблеме противоречия и диалектико-материалистического ее решения.

Особенно хочется отметить хороший, выразительный язык, литературный стиль книги. Но это, конечно, следствие. Следствие того, что авторам есть что сказать читателю, есть о чем сказать, в чем им хочется его убедить, иногда переубедить. Это не повторение пройденного, прочно установленного, заштампованного. Это – исследование, поиски, выражающие себя также и в «языке». Язык этот образный и в то же время точный. Авторы умело и тактично включают в свою речь остроумные и меткие афоризмы и Платона, и Спинозы, и Гегеля, и обороты народной мудрости, и литературные образы, помогающие «распредметить» рафинированно-теоретические формулы. Это хороший, настоящий русский язык. Не про каждую книгу, изданную в Москве или Ленинграде, можно это сказать.

Общее впечатление от прочитанной книги таково, что авторов ее хочется просто поздравить и не хочется в чем-то упрекать, хотя, конечно, при строгом чтении поводы для упреков найти можно. Это, в частности, повторы не только в рассуждениях, но даже и в оборотах речи, в цитатах. Это досадные пробелы в историко-философском анализе. Не проанализирована, в частности, роль Фихте и Шеллинга в эволюции логики от Канта к Гегелю (в разделе Ж. Абдильдина). Это явно выраженный крен в сторону анализа естественнонаучного мышления, перевешивающий анализ опыта мышления в области наук общественных, что, впрочем, можно оправдать тем, что большинству ранее вышедших книг по диалектической логике можно сделать упрек противоположного характера. Правда, и «Капитал» Маркса и примыкающие к нему работы Ленина и здесь используются в достаточной мере. Учитывая, что это первая, и надеясь, что это не последняя работа сильного и дружного авторского коллектива, хочется пожелать ему всяческих успехов на будущее. [155]

Э.В. ИЛЬЕНКОВ (Москва), Т. ДАУТОВ,
А. ИСКАКОВ (Алма-Ата)