Заключение
Проведенный в книге анализ становления диалектико-материалистической концепции содержания и формы был направлен на выявление имманентной логики развития этих категорий как в русле материализма, так и в идеалистических системах. Проблема взаимоотношения содержания и формы сознательно формулируется, как показано в работе, уже в античной философии, и впервые попытки ее разрешения проводились с диаметрально противоположных позиций. Так, «линия Демокрита» всегда отдавала предпочтение содержательному моменту познания, тогда как «линия Платона», наоборот, все свое внимание концентрировала на формальной стороне мышления.
Дальнейшее развитие этих противоположностей, как и любых других действительных противоположностей, не осуществлялось симметрично и равномерно, но одна из них, а именно та, которая связана с формальной стороной познания, берет верх над другой – содержательной, получает преимущественное развитие. И такое опережающее развитие формы имело под собой как гносеологические, так и социальные корни. В области гносеологии это было обусловлено тем, что первоочередной задачей любой науки является создание ее формального аппарата, т.е. определенной совокупности правил и приемов мышления, имеющих обязательное значение для данной сферы познания. В социальной сфере первостепенное значение формы определяется тем, что и здесь обязательна строгая регламентация деятельности людей в политической, нравственной и эстетической сферах. Наивысшего расцвета формализм в науке и социаль-
155
ной практике достигает в эпоху средневековья, где он воплощается в схоластической философии и строго иерархической системе взаимоотношений людей в обществе.
Философия Нового времени возникла и первоначально развивалась под флагом антиформализма и антисхоластики, что остро проявилось и в деятельности основоположника рационализма – Р. Декарта, и в творчестве родоначальника эмпиризма – Ф. Бэкона, обративших все свое внимание на содержательную сторону познания. Однако конечный итог и рационализма, и эмпиризма очень показателен, так как и окказионализм, в который выродился рационализм, и позитивизм, который завершил развитие эмпиризма, полностью утратили содержательную направленность, заложенную в трудах их основателей. Такой результат свидетельствовал о том, что от формализма в мышлении не избавиться простым его отбрасыванием, т.е. зряшным отрицанием, но здесь требовалось отрицание диалектическое, которое бы включало момент «снятия», удержания того положительного, что имеет в себе формализм.
Неудачи рационализма и эмпиризма убедили Канта в том, что «мысли без содержания пусты, созерцания без понятий слепы» (18, т. 3, 155), и поэтому свою основную задачу он видел в том, чтобы объединить содержание и форму познания. Но для такого объединения противоположностей необходимо прежде всего выявить их основание, т.е. выделить то «третье», в чем эти противоположности соотносились бы как его модификации. И Кант в качестве такого основания выделяет деятельность продуктивной способности воображения, которая, по его мнению, как раз и синтезирует содержание и форму познания. Однако субъективизм кантовской позиции сразу же породил волну критики в его адрес, поскольку то, что было объединено деятельностью воображения, не всегда оказывалось автоматически объединенным и в реальной действительности. Попытки Фихте улучшить кантовскую позицию «справа» не увенчались успехом, поскольку он не преодолел субъективизм своего учителя, хотя и более последовательно обосновал категории содержания и формы. Гегель воспринял диалектическую идею Канта об опосредствованном характере связи между формой и содержанием, однако связь эту он выводил уже не из деятельности продуктивной способности воображения, но из духовно-теоретической деятельности общества. И такой поворот в исследовании категорий содержания и формы позволил ему вскрыть новые пласты во взаимоотношении содержания и формы, и прежде всего выявить исторический характер их взаимосвязи между собой. Именно историческое понимание мышления позволило Гегелю не только обосновать собственную диалектико-идеалистическую концепцию формы и содержания, но и учесть все предшествующие достижения в анализе данных категорий. Благодаря этому ему удалось в историческом становлении научного мышле-
156
ния выявить различные типы взаимоотношений формы и содержания и зафиксировать их в трех диалектически взаимосвязанных дихотомиях: «форма – сущность», «форма – материя», «форма – содержание».
Одновременно Гегель здесь выявил и определенную логику взаимоотношения содержания и формы, так как диалектический характер их взаимосвязи предполагает определенную последовательность действий мышления в воспроизведении тех опосредствующих звеньев, которые связывают форму и содержание. Это движение мышления может быть содержательным, если совпадает с имманентной логикой исследуемого предмета, и наоборот, оказывается формальным, если следует внешним формам предмета. Гегель здесь вскрывает удвоение формы, так как форма, рефлектированная в самое себя, «есть содержание, а в своей развитой определенности она есть закон явлений. В форму же, поскольку она не рефлектирована в самое себя, входит отрицательный момент явления, несамостоятельное и изменчивое, – она есть равнодушная внешняя форма» (10, т. 1, 298). Форма, рефлектированная в самое себя, есть внутренняя – содержательная – форма, так как она выражает способ бытия предмета, принцип его организации, необходимую связь его элементов между собой. И такая связь для внутренней формы может быть только диалектической, т.е. основываться на тождестве противоположностей, которые являются неотъемлемыми моментами содержания. Когда же эта диалектика утрачивается и различные стороны предмета уже не являются противоположностями и не составляют противоречия, то теряется и внутренняя форма, которая способствует развитию предмета. В данном случае внутренняя форма превращается во внешнюю, и предмет в своем развитии замыкается сам на себя, так как утрачивает импульс к самодвижению и саморазвитию.
Дальнейшее развитие разработанной Гегелем диалектики формы и содержания было возможно только на почве материализма, так как именно в таком случае удается преодолеть гегелевский идеализм в обосновании данных категорий. И это стало возможным прежде всего благодаря тому, что мышление для философии диалектического материализма уже не есть гегелевское абсолютное мышление, которое существует «до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа» (Гегель), но представляет собой активное отражение реальной действительности в формах деятельности общественного человека. Поэтому и категории начинают выступать для классиков марксизма-ленинизма уже не как формы деятельности Абсолютного духа, но как отраженные в сознании всеобщие формы чувственно-предметной, практической деятельности людей. Это же относится и к категориям содержания и формы, так как и они начинают выступать важнейшими орудиями познания не только в духовной сфере, но и в сфере реально-практической, т.е. в анализе экономических,
157
политических, нравственных и других отношений в обществе.
Наиболее ярко диалектика содержания и формы воплощена в «Капитале» К. Маркса, где с ее помощью были раскрыты такие важные понятия политической экономии капитализма, как форма стоимости, метаморфоз товаров, формальное и реальное подчинение труда капиталу и другие. Однако Маркс в «Капитале» не только реализовал диалектику содержания и формы, разработанную Гегелем, но и вскрыл новые смысловые пласты во взаимоотношении данных категорий. Прежде всего это относится к понятию превращенной формы, впервые обоснованной К. Марксом для анализа сложных органически развивающихся систем.
В целом предложенное исследование имеет своей целью восполнить тот пробел в материалистической диалектике как логике, который связан с отсутствием в ней конкретно-исторического анализа категорий формы и содержания. Поэтому главным здесь было изучение логической природы содержания и формы, выяснение всеобщего характера их взаимосвязи в научно-теоретическом мышлении, определение методологической роли этих категорий в познании. Следующий шаг в разработке анализируемой проблемы должен состоять в выявлении диалектики содержания и формы в разнообразных формообразовательных процессах как социальной, так и природной действительности, и в решении этой задачи автор видит дальнейшее развитие темы, вынесенной в название работы.