Борис Рудь
Проблема свободы философствования у Спинозы
Свобода философствования (libertas philosophandi) образует одну из ключевых
тем «Богословско-политического трактата» Спинозы. В принципе, сам трактат посвящается
обоснованию необходимости свободы философствования. Однако при ближайшем
рассмотрении проблемы мы столкнемся с вполне закономерным вопросом: является
ли свобода философствования, о которой говорит Спиноза, чем-либо обусловленной,
иными словами, зависит ли она от воли человека или должна восприниматься как данность?
Вопрос не праздный, поскольку ответ на него поможет по-новому взглянуть
на общефилософскую позицию Спинозы и на полемику нидерландского философа с его
современниками.
Безусловно, свободу философствования нельзя рассматривать вне проблематики
свободы воли у Спинозы. Таким образом, перед нами стоит задача выяснить позицию
Спинозы по вопросу о свободе воли.
Нельзя отрицать влияния еврейской философии на формирование взглядов
Спинозы. К моменту обучения Спинозы в духовной школе данная проблематика была
представлена такими видными еврейскими философами, как Маймонид (Моше бен Маймон),
Герсонид (Леви бен Гершон), Хасдай Крескас. Творчество данных мыслителей отразилось
и на формировании философских взглядов Спинозы. Как отмечают некоторые исследователи,
влияние трактата «Ор Адонай» («Свет Господень»), автором которого был Хасдай
Крескас, прослеживается в «Этике» Спинозы (в частности обоснование бесконечного
характера протяженности). Довольна интересна полемика этих авторов относительно
свободы воли. Так, Крескас считал, что свобода воли является детерминированной:
выбор человека в той или иной ситуации предопределен внутренними и внешними причинами.
Все действия известны Богу еще до их совершения, поэтому они не могут считаться
свободными, а являются необходимыми. Маймонид в свою очередь не пытался рассматривать
проблему детерминации свободы воли вместе с проблемой Божественного предвидения.
Он считал действия человека не предопределенными Богом (не подчиненными абсолютному
детерминизму). А само вышеуказанное соотношение рассматривал как не осознаваемое
человеческим разумом. Герсонид также придерживался позиций неподчиненности человека
абсолютному детерминизму. Как было ранее указанно, наибольшее влияние на Спинозу
оказало творчество Крескаса.
Действительно, в соответствии с философской концепцией Спинозы,
свобода воли детерминирована. Однако, в отличие от Хасдая Крескаса Спиноза считает,
что свобода воли человека детерминирована универсальной связью вещей, общими
принципами мироздания, однако человек может быть свободен от внешних обстоятельств,
порождаемых аффектами человеческой души. В этом отношении интересна точка зрения
Э. Ильенкова, который, анализируя позиции Спинозы и Фихте по этому вопросу,
приходит к выводу, что и у первого и у второго свободу воли можно определить
как способность осуществлять всю совокупность действий вопреки отклоняющим воздействиям
ближайших обстоятельств, сообразуя действия с универсальной зависимостью (необходимостью),
идеально выраженной в форме цели. Воля тем «сильнее», пишет Э. Ильенков,
чем яснее представление о всей совокупности обстоятельств, внутри которой совершается
деятельность.
Однако вернемся к свободе философствования. Является ли она детерминированной?
Другими словами, есть ли у нее цель в понимании необходимости, связывающей единичные
обстоятельства? Тут необходимо обратится к «Этике» Спинозы, а именно к четвертой
части, где говорится о силе аффектов. В частности в этой части (в теореме 35)
Спиноза говорит о том, что люди необходимо сходны между собой по своей природе,
поскольку живут по руководству разума. А живущий по руководству разума человек
будет более свободен в государстве, где все связано общими постановлениями, чем
в одиночестве, где он повинуется только самому себе. Это связано с тем, что человек,
живущий по предписанию разума, или, как его еще называет Спиноза, следующий добродетели,
желает другим того же блага, к которому сам стремится, а именно – познанию (познание,
в соответствии с концепцией Спинозы – благо, к которому стремится всякий, живущий
по предписанию разума). Однако в схолии к теореме 37 этой же части «Этики» Спиноза
поясняет, что нельзя навязывать свое понимание Бога, свое познание другим, поскольку
это будет свидетельствовать лишь о том, что человек находится под влиянием страсти.
Напротив, свободный человек радуется благу другого (как мы отмечали, это – познание)
человека, живущего по предписанию разума, но не навязывает ему свое мнение. В
этом и берет свое начало дружба между разумными людьми. То, что одобряют люди,
живущие по руководству разума, Спиноза называет честным, а честностью – желание
этих людей соединить себя узами дружбы. Напротив, постыдным является то, что
препятствует подобным дружеским связям. В вышеуказанном можно рассмотреть и указания
на основы всякого государства. А именно – люди сознательно ограничивают себя
при создании государства. Однако, если государство возьмет на себя полномочия
указывать единое верное направление философствования, его граждане, в соответствии
с человеческой природой, будут чувствовать себя несчастными, а следовательно,
и пытаться избежать этого состояния. Таким образом, само существование государства
будет подвергнуто опасности, ведь главная цель государства, в соответствии с
учением Спинозы, состоит в том, чтобы каждого гражданина освободить от страха
– т.е. чтобы гражданин наилучшим образом удерживал право на существование без
вреда другим и себе. Цель государства не состоит в том, чтобы подчинять людей
власти другого, держать их в страхе. Таким образом, Спиноза признает за государством
право на внешний культ (confessio), но не на веру (fides).
Принуждать людей мыслить в соответствии с требованиями государства
не только бессмысленно – ведь каждый человек мыслит в соответствии со своей собственной
природой, – но и опасно для самого существования государства, ведь тогда рано
или поздно станет вопрос о целесообразности его существования. Поскольку познание
является детерминированным свойством человека, то и свобода философствования,
как реализация познания на общественном уровне тоже является детерминированной
самой природой человека, а следовательно всякое ее ущемление будет противно человеческой
природе. Ведь, исходя из теоремы 55 третьего раздела «Этики», если душа воображает
свою неспособность, она подвергается неудовольствию, а это вводит человека в
состояние приниженности или самолюбия. В случае с диктатом государства следует
говорить о состоянии приниженности, ведь душа человека будет сопровождаться идеей
о его бессилии.
Более обстоятельно и с использованием примеров, в том числе из
Библии, необходимость свободы философствования показывается в «Богословско-политическом
трактате».
Влияние Спинозы на последующее развитие проблематики свободы философствования
и ее детерминированности сложно переоценить. «Богословско-политический трактат»
по праву считается одной из базисных критических робот в отношении Библии. Фактически,
этой работой началась традиция непредвзятых, логических подтверждений или опровержений
библейских постулатов. Так, спустя 36 лет после смерти нидерландского философа
выходит работа Энтони Коллинза «A discourse on freethinking», а одиннадцатью
годами спустя и «A discourse of the grounds and reasons of the Christian religion».
Первая работа Э. Коллинза своей целью имела обоснование необходимости свободного
мышления и неограниченности его в религиозной области. Вторая работа была уже
направлена на опровержение подлинности Нового Завета. Как мы видим, творческое
наследие Спинозы существенно повлияло на формирования движения, которое
ныне носит название «freethouhgt». Что интересно, хоть сам Спиноза и был пантеистом,
его идеи относительно свободы философствования оказали глубочайшее влияние на
деистов, однако влияние идеи свободы философствования Спинозы на деистов 18 века
является темой уже другого историко-философского исследования.